В Израиле идут протесты. Массовые. Палаточные городки. СМИ сообщают 200 тысяч вышли на улицы, 300 тысяч… Евреи протестуют. Против чего? Ведь раз протест, то против чего то же…?

«…Сказать, что совсем ничего не происходит нельзя. Что-то есть, но… Как говаривал Остап Сулейман Берта Мария Бендер-бей — все это носит вид невинной детской игры в крысу. Палатки есть, но не военные, большие, а маленькие, туристские, дорогие и малопрактичные в смысле протеста, а не пикника. Но протеста-то нет. Есть его имитация, причем не очень-то сами ребятки и настаивают на искренности.

На Седерот Ротшильд в Тель-Авиве (кто не знает — это улица богатых пожилых людей, типичный ее обитатель ездит на коляске с сиделкой (юной филиппинкой) и парой хмурых родственников, готовых «вздыхать и плакать про себя…») квартал за кварталом стоят палатки, в которых никого нет. Кое где какие-то существа делают вид, что они протестуют. Ну, наконец, мы узнаем против чего! От микрофона они шарахаются, и кого-то зовут, вероятно, полевого командира, который вяло отбарабанивает заученный текст и сразу уходит, выдав пачку буклетов на иврите.

В Ришон-ЛеЦионе (злые языки называют его Рашен Лецион) брошюрок ни на русском, ни на английском тоже не оказалось, и никого из обитателей в платочном городке не было, как объяснил мне сторож — пожилой красивый негр (пардон, афро-израильтянин), — бездомные ушли по своим домам, так как скоро Шабат. Как говорится, протест протестом, а субботняя трапеза по расписанию. Дома у бездомных есть, и у негра тоже, но у них они большие, поэтому они протестуют, а у него маленькая квартира, поэтому он за ними убирает. «Как они тебе?», — не удержавшись, спросил я местного дядюшку Римуса . «Кто?», — не понял дядя Том. «Ну, белые люди, какие они по-твоему?», спрашивая я сознавал всю неполиткорректность вопроса, но ничего не мог с собой поделать. «А-а-а, — сказал он, — они все дураки, что с них взять. Белые все такие, хотя, иногда, среди них есть и хорошие, у меня есть даже несколько друзей среди них». В доказательство дружбы евреев всех цветов кожи он мне протянул цыгарку явно не с табачком и предложил пыхнуть эту своеобразную «трубку мира». Я стал размышлять о чувстве ритма и чувстве вины.

На Шабат я остался в Ришоне, надеясь хоть после исхода субботы узнать против чего же на самом деле выступают протестанты. Местные житали, мне рассказывали, конечно, что официально это все против цен на съем жилья и против высоких цен на покупку квартир, коттеджей, вилл и дворцов, которые некоторые из протестующих не могут купить себе в Рамат-Авиве, а также против вообще всего плохого, и, одновременно,- за все хорошее, пусть только уйдут противные Биби и Авигдоры, и придут милые Томи и Йоси, но при этом отводили глаза, а потом добавляли, что все это, разумеется, так, для красивой фразы, а на самом деле, все это и организованно самой квартирной мафией и другими израильскими бяками, вроде Гистадрута, Хеврат Хашмаль и прочими гнусными квиютниками и их отпрысками. (Эти названия в Израиле звучат примерно как «коза ностра» в Италии, и, судя по всему, здесь их боятся и ненавидят никак не меньше)

Массовость протеста была явлена всем скептикам после окончания Шабата путем организации бесплатного концерта в парке с хорошим звуком, светом, большими экранами, видеотрансляцией и другими недешевыми штучками. Артисты были тоже приличные, притом что Ришон для Израиля, это, конечно, не Бровары, но что-то вроде Белой Церкви. В начале даже сыграли из «Лед Зеппелин», но быстро перешли на стандартные «Гешер цар меод» и «Яхад». Но пели ничего, не хуже «Йонот Шалом», хотя на йоноток смотреть, конечно, приятнее, чем на Цвиков Пик, Даниэлей Саломон, «Гробатронов» и «Шлихей блюзов». Сидело и стояло довольно много народа и пожилых, и молодых, и средних. Сидели на травке, сидели на скамеечках, даже приплясывали. Некоторые были в голубых маечках они были активистами.

Я подошел к одному такому голубомаечкнику чтобы узнать все таки против чего же они. Но лично он был только за то, что бы я купил у него браслетик. Всего за пять шекелей, и в честь студентов, которым не хватает на… Я не стал его слушать. В жизни не видел студента, которому бы хватало. И не хочу. Сыто-довольный студент нелеп и отвратителен, это же просто какой-то комсорг, так же как и сытый писатель это страшно. Хемингуэй написал «На выучке у голода» — что вам еще?

Вдруг песни оборвались и забили барабаны. Активисты (их было мало, но они были расставлены по всей толпе) стали скандировать четыре слова на иврите остальная публика вяло надеялась, что им это быстро надоест и будет опять музыка. Слова я не понял, а рядом не оказалось никого ни англо, ни русскоязычного. Энтузиазма не было, а все ж палатки на заднем плане всколыхнули во мне майданую ностальгию и я, неожиданно для себя, закричал «Разом нас богато, нас не подолаты!» Разумеется, я попал в звуковую паузу и этот забытый призыв как-то странно раскатился под пальмами. Но мир тесен, откликнулись несколько голосов, и скоро уже человек десять, а то и двадцать стали кричать знаменитую речевку, которую не оценило Евровидение.

Впрочем, нам быстро дали понять, что это не наш праздник. Нет, нас никто и пальцем не тронул, даже не попросил выйти вон, но… Мы не стали сопротивляться, мы улыбнулись друг другу и замолчали. У нас было хоть воспоминание об искренности и романтике, пусть и в прошлом, а у них… Имитация протеста, как и имитация любви, не вызывает уважения, это мы видели и в период двух майданов 2006-2007, да и сейчас…

Не скажу, что протестанты в Израиле прямо получают деньги за свой протест, не видел — не утверждаю, но страсти в них нет. Это не любовь, это называется по-другому. Может быть, такое грустное ощущение еще и потому, что эти протестанты абсолютно уверены в своей безопасности, никто никогда не будет штурмовать их городки, никто не будет их бить, тащить в суд, не придут к ним бритоголовые качки спортивного вида и уголовной внешности. Легко безнаказанно кричать «я против!», и даже «хочу, чтобы!». Легко дразнить плюшевого тигра. Они даже не притворяются, что их поведение опасно. Всем ясно, что все это чья-то игра.

Так почему же в этом участвуют сотни тысяч людей? Пусть не триста тысяч, это пропаганда, но все равно много. Мой ответ, потому же, почему верили «МММ», «Селенге» и другим таким же, в неизжитой инфантильности, «Счастье для всех, даром и пусть никто не уйдет обиженным», в неизбывной надежде дураков — «А вдруг?».

Может поэтому в этих играх почти не принимают участие русскоязычные, они же должны знать, что «пряников сладких всегда не хватает на всех», хлебнули этой науки досыта.

А может я и не прав, без языка трудно разобраться, пусть нам израильтяне все разобъяснят, но вот что бы почувствовать неискренность и наигранность, долго всматриваться не надо, «узнаю коней ретивых по каким-то их таврам, юношей влюбленных узнаю по их глазам». Так нет этой влюбленности, нет этих глаз. Это не Майдан. Дежавю. Вроде похоже, но нет. Или как сказал бы , тот кого мы уже вспоминали, «Нет, это не Рио-де-Жанейро…».

Ах, да, ну надо же, пусть и формально, назвать требования этих протесто-демонстрантов, даром, что это типичная маниловщина, насчет моста и про хорошие кареты. Вот они, эти требования, цитирую www.newsru.co.il : «демонстранты требуют сокращения социальных, экономических и национальных разрывов, а также ключевых изменений экономической политики с вынесением на вершину списка приоритетов обеспечение основных потребностей граждан.

Помимо этого, протестующие требуют снижения цен на товары и услуги, стопроцентной занятости населения, государственного контроля цен на все товары народного потребления, больших льгот для периферии и существенных государственных вливаний в развитие инфраструктуры и рынка труда в периферийных районах Израиля.

В числе требований протестующих также поощрение малообеспеченных слоев населения с предоставлением дополнительных льгот больным, инвалидам и пожилым людям. Они также требуют больших финансовых вложений в сферы образования, здравоохранения и личной безопасности граждан, решения жилищной и транспортной проблем и активного вмешательства государства во все вышеперечисленные сферы».

А знаете, нет, ведь это не маниловщина, на самом деле это предложение Израилю стать Северной Кореей или коммунистическим раем, ведь, как известно, сокращение разрывов и госконтроль, это синонимы концлагеря. Вместо того чтобы требовать, чтобы государство не мешало им строить свою жизнь и поменьше совало свой нос не в свои дела, в дела независимых граждан, они требуют государства побольше. Им хочется быть сытыми, а не успешными, равными, а не богатыми. Помните, «они хотят, что бы не было богатых. Странно, я в их возрасте хотел, что бы не было бедных.»

Может, надо их просто образовывать, учить, может им Латынину перевести на иврит и дать каждому оболтусу у палатки. Да ведь вряд ли поможет, если он и в молодые годы хочет не наверх пробиться и всех сделать, всех в пипифакс порвать, если его девиз не «пан или пропал», а хочет он, трусишка, чтобы ему государство ему все дало и обеспечило и всем поровну. Такие желания осуществляются в единственной форме, руки за спину, шагом марш. Ой-вей, гевалт, евреи просят не свободу возможностей, а гарантированности существования! Как это грустно!»

Редакция никогда не разделяет мнение своих авторов 🙂